Эта история случилась во второй половине XVIIвека в Париже: шел суд над отравителями, за ходом которого пристально следили не только все обыватели, но и сам Людовик XIV. Что же так взбудоражило воображение французов? Да просто действующие лица были столь высокого происхождения, а преступления столь вопиющими, что того гляди короля обвинят в соучастии… Но нет, конечно, до этого не дошло!

[]

Веселая маркиза

Весьма не бедный ученый итальянец Экзили, занимавшийся поисками философского камня, в ходе своих опытов обнаружил яд как побочное вещество в каких-то химических экспериментах. Да такой, знаете ли, чудесный! Никаких признаков его нельзя найти в теле покойного уже через полдня. Положишь пару кристаллов в бокал с вином — ну, предположим, престарелому родственнику, и через пару часов он отправляется к праотцам, а ты идешь за наследством. Прекрасная штука!

Сей изобретательный химик поделился открытием с учеником, и они уговорили богатую маркизу де Бренвилье — красотку и шалунью — попробовать это зелье в действии: эксперимент ставили на ее отце, старом судье, который регулярно дочери досаждал замечаниями о ее разгульной жизни. Что было весьма неприятно, конечно. Маркиза отправила ворчуна-отца на тот свет, а диагноз был самый благообразный. И никаких подозрений в злом умысле.

Однако дама не остановилась на достигнутом: чтобы не делить оставшиеся после отца капиталы, она отправила вслед за ним на небеса своих братьев, их жен, детей, а потом и свою дочь-подростка… Трудно, знаете ли, остановиться, если начинаешь убирать тех, кто портит тебе настроение. Дочка-то, кстати, была виновна лишь в том, что рано повзрослела — и сделала заметным мамин возраст. Так и записала маркиза в своем дневнике — в нем она обычно тщательно фиксировала свои подвиги. Вот, мол, незадача: пудришься, румянишься, скрываешь морщинки, а потом выходит из детской этакая Лолита, и все понимают — мамина песенка спета.

На суде всплыли и вовсе шокирующие истории: маркиза с любовником добавляли яд в изысканные паштеты, что подавали на приемах гостям. Просто, чтобы поразвлечься — интересно же, кого на этот раз «Господь призовет»! А в доме ее близ предместья Сен-Дени собирались меж тем сливки общества.

Кс тати, маркиза выдавала себя за ясновидящую, многим гадала. Представляете, как удобно! Сама нагадаешь, сама и воплотишь в жизнь придуманное… Деньги текли рекой. И любовников было не счесть: и графы, и виконты, и военные, и музыканты… Даже парижский палач Андре Гийом — он же, кстати, ее потом и обезглавил...

Всем нужен яд!

Другим фигурантом скандального процесса в Париже был престарелый священник. Отец Стефан Гейбург тоже случайно изобрел яд, его потом назвали «смех птиц», — ужасающий порошок! Жертва умирала долго и в припадке безудержного смеха — не от извращенного чувства юмора, а потому что от яда у несчастного набухала огромная зудящая опухоль под языком.

«Веселящий порошок» очень хорошо пошел в Париже: покупали простые смертные и вельможи, уставшие от престарелых жен мужья и дети богачей, интриганы-политики и коварные любовницы… Но особенно массово «смешили» людей этим ядом разные шарлатаны-колдуны: они, как и красавица маркиза, быстро поняли — золото потечет рекой! А всего-то нужно обставить кончину приговоренного родственниками как спектакль: при стечении зрителей предсказать кому-то смерть при весьма загадочных обстоятельствах — в конвульсиях сатанинского смеха. И когда все случится именно так, клиенты скажут: «О, вы чародей! Самый-самый сведущий в мистических науках!»

В судебных протоколах на том памятном процессе неоднократно упоминалось, что помогали отравителям несколько священников: они весьма своеобразно причащали богатых больных — капнув в облатку немножко «сыворотки смеха». И разумеется, придворные нечестивцы часто обращались за помощью к падре Гейбургу: то гофмейстер королевского двора привезет к нему некстати забрюхатевшую знатную даму, то казначей его Величества попросит бутылочку средства «для выведения клопов»… Когда дошло до суда, оказалось, что при подозрительных обстоятельствах отправились в мир иной более 500 человек из хороших семей. Это только статистика по Парижу!

Страх быть отравленным поселился в сердцах благородных отцов семейств — стало модно питаться в самых бедных кварталах, в таких захудалых харчевнях, куда прежде богатые французы и носа не показывали. Ничего, жить захочешь, съешь и курицу, плохо ощипанную! Только бы не отведать дома фазана с приправой из «смеха птицы».

В ходе расследования стали обращать внимание на трупы людей, умерших так же внезапно по всей стране. И их оказалось еще несколько сотен. Франция замерла в ужасе. Кто следующий? Вот тут король и решил вмешаться: он учредил особую «Огненную палату» для расследования злодейских преступлений. Сколько народу было арестовано — сосчитать нельзя! Разоблачили и кровавую маркизу де Бренвилье, и ее коллегу в сутане… И, разумеется, их клиентов.

Король сердится

Мадам де Бренвилье обезглавили, священника и еще несколько сотен подозреваемых бросили в подвалы, где подвергли допросам под ужасающими пытками. И тут из глоток обвиняемых полезли такие имена, что дознаватели пришли в смятение: нельзя такое слушать без риска быть повешенным! И судьи засекретили процесс: а то уже в газеты проникло имя брата короля герцога Орлеанского! Страшно подумать, что там еще всплыло бы!

Тут, разумеется, мы должны признать, что протоколам этих допросов верить можно не всегда. Ну, чего не скажет подозреваемый, если ему под ногти иголки загонять или босыми ногами на раскаленные угли ставить?! Конечно, в показаниях обвиняемых было много клеветы и далеко за примерами не нужно ходить…

Обвинили некую Марию Анну Манчини — между прочим, племянницу Мазарини. Якобы, она покупала яд, чтобы избавиться от мужа и выйти замуж за герцога Вандома. Поверить в эту историю отказывались даже самые падкие на сплетни циники: герцогиня была примерной женой, а ее брак считался самым счастливым в Париже! Разумеется, сама Анна вину категорически и возмущенно отрицала, объясняя, что к магу пошла, чтобы увидеть его «фокусы»: предсказание будущего, чтение мыслей, превращение бумаги в металл и так далее…

Судьи, слушавшие бедную даму, долго не могли взять в толк, отчего избалованная развлечениями герцогиня столь же падка на зрелища самого низкого толка, как какая-нибудь белошвейка? Разве при дворе Блистательного Людовика мало интересного происходит?! Увы, мы не знаем, чем кончилось дело: решение суда не сохранилось. Может, ее в конце концов все же заточили в крепость пожизненно…

Но вряд ли. Потому что почти все «титулованные подозреваемые» со временем покинули Огненную палату с большими или меньшими потерями. Кому-то запретили въезжать в столицу, кого-то лишили постов, у некоторых забрали в пользу казны имение, других выслали из страны…

Король глубоко переживал случившееся: наверное, чувствовал ответственность за отвратительное падение нравов в государстве! А может, страдал от разлуки с прелестной графиней де Суассон. Эту искусную любовницу он принес в жертву справедливости: она раз двадцать засветилась у колдуньи, требуя приготовить любовный напиток, который гарантировал бы ей эксклюзивные права на постель его величества. Мало того, она носила к ведьме волосы, ногти, чулки, рубашки, галстуки короля… Графиня раздобыла даже несколько капель драгоценной крови Людовика XIV, дабы уж все было бесповоротно! Остаток своей жизни после суда мадам Суассон провела, странствуя по Европе: въезд во Францию был ей заказан. Увы, и через сто лет конфликты политических интересов при французском дворе решались с помощью ядов. И слухов было много, и загадочных смертей среди знатных особ немало. И борьба за ложе короля между его фаворитками шла весьма жестокая: бедняга Людовик XV, как мы помним, потерял за очень короткий срок свою ненаглядную маркизу Помпадур, дофина, дофину и, наконец, королеву. Тогда ходила сплетня, что загадочную болезнь им подсуропил министр иностранных дел герцог Шуазель, но — увы — наука криминология появилась гораздо позже.

Инна Шевченко