Открытие долины Балием – целого региона, существовавшего в полной изоляции от мира до 1938 года, – стало невероятной сенсацией. И кто мог тогда вообразить, что папуасам, первобытным племенам, известны секреты мумификации!

[]

Наш перелёт длился меньше часа. И вот пилот объявил: «Идём на посадку». Тут же загорелось табло «Пристегнуть ремни», и самолёт так резко пошёл вниз, что у меня перехватило дыхание, а сидевший рядом папуас чуть не оторвал подлокотник. Казалось, мы не на посадку идём, а на таран, как японский камикадзе! Но любопытство пересилило страх, я заставил себя присмотреться к пейзажу за бортом. Где-то внизу брала своё начало река Балием, рассекавшая надвое зелёную долину, по периметру окружённую горами. Сверкали на солнце металлические крыши домов, стоявших по соседству с традиционными круглыми хижинами без окон – хонаями. Копошились на полях человеческие фигурки, дым от разведённых костров поднимался высоко-высоко…

Точно так же, с самолёта, в далёком 1938-м затерянную в сердце Новой Гвинеи долину обнаружил Ричард Арнольд во время экспедиции, которую спонсировал американский Музей естественной истории. И даже сегодня, столько лет спустя, единственным мостом во внешний мир здесь остаётся воздушное сообщение. Индонезийское правительство пыталось проложить дорогу через горы к побережью, но увы!..

Алонка Хуби
У каждой мумии в долине Балием есть свой опекун, который проводит необходимые ритуалы ради её сохранности раз в пять лет. В деревне Арабода его зовут Деки Хуби. Без лишних вопросов лысеющий папуас с озорными глазами впускает меня в святая святых. В хижине темно, пыльно, сыро и пахнет копотью. Низкий потолок не позволяет встать в полный рост. Дневной свет проникает внутрь только через дверной проём. В центре – кострище. Вокруг него какой-то мусор. Холодный земляной пол застелен высушенной травой. Больше ничего не вижу, пока глаза не привыкают к мраку. Ну, наконец! За кострищем в сетчатом мешке (сетка металлическая, служит защитой от грызунов) висит священный «артефакт». Подползаю ближе. Луч фонарика выхватывает из мрака хижины лицо мумии. Вот губы, опущенные веки, нос…



Форма головы напоминает мне инопланетянина из сериала «Х-files». Только кожа не зелёная, а чёрная, как уголь. Для мумии, возраст которой преодолел отметку в 200 лет, наверное, не самый плохой результат. В «мешке» – Алонка Хуби, деревенский военачальник. Сидит в позе эмбриона – руки привязаны к ногам, голова чуть наклонена вперёд. На голове новенький ободок каре-каре с пером какой-то птицы.

– Созданием мумии занимались два человека, – начинает рассказывать хранитель Деки Хуби. – Ими были дяди Алонки, которых выбирали всей деревней. Дяди запирались в священном хонае, никого не пускали внутрь и сами не покидали хижину до тех пор, пока мумия не была закончена. Не мылись, не ели, не пили. И день, и ночь поддерживали костёр. Тело избавляли от внутренних органов и протыкали кожу деревянными иголками, чтобы вытекла вся жидкость. Потом его коптили у костра до необходимого состояния. Весь процесс длится год, а то и несколько лет!

– Как же дяди сами могли выжить без еды и воды?! – удивляюсь я.

– Они ели сладкий картофель и его листья, – противоречит себе Деки.

– Но не пили?

– Нет, не пили.

– А почему у мумии такая странная поза?

 

Деки садится на корточки, опускает ладони на свои ступни, копируя позу Алонки Хуби, и объясняет:

– Потому что он должен сидеть с нами у костра. И в такой позе тело удобнее коптить, ведь его нужно поворачивать к огню разными сторонами.

– Ну а зачем тело Алонки превратили в мумию?

– Он был великим человеком, вождём деревни! Соплеменники решили так сохранить память о нём. А мы теперь можем не только слушать о подвигах Алонки Хуби, но и видеть его собственными глазами.

Братья Элосаки
Все традиционные деревни в долине Балием выглядят одинаково. Обычно они занимают небольшую площадку, по периметру которой расположено от пяти до десяти хонаев. Их окружает общий невысокий забор. Он нужен, конечно же, не для того, чтобы от врагов обороняться. Заборы ставят, чтобы не убегали свиньи, которые играют важную роль в жизни папуасов. Свиньи – это живые деньги. С их помощью решаются любые вопросы, к примеру, ими расплачиваются за невесту.

В деревне Айкима ни души. Очевидно, все жители в поле. Я подхожу к главному хонаю, где должна храниться очередная мумия. Тишина… Вдруг дверь хижины резко распахивается, и два пожилых папуаса радостно бросаются обнимать меня. Это братья мумифицированного. На них никакой одежды, кроме котек (насадок на пенис, которые традиционно носят аборигены Папуа – Новой Гвинеи). Когда-то деревня Айкима принимала туристов чуть ли не каждый день. Но с тех пор, как прошёл слух, что мумия Верапака Элосака развалилась, гости перестали сюда заглядывать. Тогда братья и занялись реставрацией. Да вот только вышел конфуз. Сидит скрюченный Верапак Элосак на стуле, в вязаной шапочке, с котекой. Кости его скелета, обмотанные чёрным скотчем, держатся на шнурках и резинках. Вот и вся «реставрация».



Мое внимание привлекают пальцы на руке мумии. Три отсутствуют. Нет, они не отвалились, скорее всего, были отрублены ещё при жизни. В Балиеме существует обычай, когда женщины отрубают себе пальцы рук при потере родственника. В долине я встречал старух, у которых пальцев на одной руке вообще не осталось. Но передо мной на стуле точно не женщина. Очевидно, раньше пальцы себе отрубали и мужчины.

О возрасте мумии можно судить по количеству верёвочек на шее. Каждая новая появляется раз в пять лет. Следить за этим обязан хранитель. Во время обряда он же смазывает мумию свиным жиром и надевает ей на голову новый ободок каре-каре.
 

Считается, что возраст каждой мумии долины Балием не превышает 300 лет.

Значит, делали их в XVIII–XIX веках. За сотни лет какие-то верёвочки на шеях могли истлеть, потеряться. Поэтому даже хранители путаются, когда речь заходит о точном возрасте их мумий. И главное: для папуасов что 200 лет, что 250 – всё одно. Они на цифрах не зацикливаются.

Версия Хилапока
Путь в деревню Васалма – по болотам и полям – отнимает больше часа. Здесь «живёт» очередная мумия, для меня уже четвёртая. На площадке перед хижинами – яма. В ней папуасы накануне готовили бакар бату – свинью на горячих камнях. Наверное, был какой-то праздник. В остальном Васалма ничем не отличается от других деревень. Ну разве что одна хижина покосилась и вот-вот развалится.

Вим Хилапок усаживается передо мной на бревно. На нём рубашка и шорты. Волосы заплетены в африканские косички, которые то и дело падают ему на глаза. Изящным, каким-то девичьим движением руки он отбрасывает их назад. Вим – опекун мумии Абенуо Хилапока, военачальника и вождя. В 1987-м её вывозили на выставку в Джаяпуру. А в деревню, если верить словам хранителя, туристы не заглядывали аж с 1982 года.



Абенуо Хилапок примостился на стуле перед кострищем. Увы, сохранился он хуже, чем Алонка Хуби. Это, скорее, не мумия, а скелет с перекошенной челюстью. Вим рассказывает в подробностях о процессе мумификации. Его версия отличается от версии Деки только двумя моментами. Во-первых, на создание мумии требуется от нескольких месяцев до одного года. Во-вторых, над костром сооружали специальную платформу и на ней коптили тело. Вим подтвердил, что люди, трудившиеся над мумией, в хижине не пили и не ели ничего, кроме сладкого картофеля и листьев.

Звезда Балиема
Мужчины и женщины в папуасских традиционных деревнях спят в разных хижинах. Таков обычай. Поэтому все хонаи делятся по половому признаку. Папуасы даже верят, что прикосновение женщины способно разрушить мумию. Неудивительно, что дам никогда не пускают в мужской дом. Детям тоже туда закрыт вход. Мумия для аборигенов священна. Они считают, что она приносит деревне удачу, благополучие и помогает воинам одерживать победы в сражениях. А с развитием туризма она стала ещё и деньги приносить.

– Нет, десять тысяч это совсем маленькие деньги. Хочешь увидеть мумию – плати шестьдесят (речь идёт об индонезийских рупиях). Шестьдесят тысяч – это примерно двести рублей.

Кунунун Мабен не отрывает глаз от украшения, изготовлением которого занимается. Он хранитель в деревне Сомпайна (её ошибочно иногда называют Курулу). Наш разговор прерывает появление шумной группы индонезийских туристов с детьми. Их мгновенно окружают аборигены в традиционных нарядах – практически голые мужчины и женщины. Приехавшие дети, дразня их, достают бутылки с кока-колой. Пена брызжет во все стороны, кола льётся на землю. Пожилой абориген тоскливыми глазами смотрит на детей и жестом просит поделиться с ним. Те в ответ только громко смеются. Забава!

– Ты, бапа (обращение по-индонезийски к мужчине в возрасте), – женщина-гид брезгливо тычет пальцем в старика, – встань сюда.

Папуас послушно идёт туда, куда указали. Фейс-контроль и дресс-код проходят ещё три аборигена. Остальные отходят, чтобы не попасть в кадр. Теперь каждый турист может сфотографироваться с представителями племени. «Я и дикие папуасы»! Только ради этого снимка они и пустились в долгий и непростой путь?!



Туристов в деревню Сомпайна возят не первый год, и платят они не только за то, что увидят самую известную в долине Балием мумию, но и за каждого аборигена, который попадает в кадр. Такса с каждым годом растёт. В деревне работает сувенирная лавка, где женщины продают каменные топоры, украшения, котеки, фляги и вязаные сумки. Есть даже парковка для автомобилей. Вот на пути к ней меня и встретили молоденькие девушки, на которых из одежды были только юбки сали. Они не завлекают туристов, нет. Они попрошайничают. Причём довольно удачно. Когда девушка с обнажённой грудью молча подносит два пальца к губам и смотрит многозначительно (так может показаться) тебе в глаза, поневоле растеряешься. А когда наконец сообразишь, что она всего лишь просит сигарету, – уже поздно. Пачка улетает в считанные минуты, так как желающих покурить чуть не вся деревня, а попрошайки быстро сменяют друг друга.

Как распределяются деньги, заработанные на туристах, можно только догадываться. Ясно одно – жители Сомпайны не гнут спины на полях, чтобы прокормить свою общину. Хотя люди Дани, населяющие долину, веками занимались земледелием. Времена меняются.

…Кунунун Мабен выносит из мужского дома маленького скрюченного человечка. Аккуратно ставит его на пенёк и придерживает сзади, чтобы не упал. Вим Моток Мабель – единственный военачальник, превращённый в мумию по собственному желанию. Сегодня он – звезда долины Балием. Фотографии с ним без труда можно найти в Интернете. Вим сидит в позе эмбриона, обхватив колени костлявыми руками. Его голова чуть откинута назад, пустые глазницы устремлены в небо, нижняя челюсть отвисла… Будто Вим кричит: «Оставьте вы меня в покое!»

Эпилог
Сколько же всё-таки мумий в долине Балием? Жители Вамены обычно говорят только о двух. Самый популярный путеводитель «Lonely Planet» утверждает, что их три. Я нашёл пять. Мартен Медлама, местный автор, в книжке «Добро пожаловать в долину Балием» пишет, что их шесть.

– Мумий всегда было пять, – считает Деки Хуби, – но некоторые переезжали из одной деревни в другую.

В том, что миграция имела место быть, я убедился в деревне Васалма. Когда-то у мумии Абенуо Хилапока был сосед, о котором сегодня напоминает пустой стул. Теперь сосед «осел» в деревне Пумо. Говорят, в скором времени его ждёт очередной переезд. Так, может быть, родина всех этих мумий вовсе не Балием, а совсем другой регион Папуа? Обычаи и быт племён, которые проживают в горах западной части Новой Гвинеи, схожи.

Правда, пока не обнаружено ни одной мумии за пределами долины. Вот и Деки Хуби утверждает, что секреты мумификации, увы, давно утеряны.

– Мумию сегодня никто не сможет сделать. Атмосфера уже не та, – добавляет он.

Что он подразумевал под «не той атмосферой»?..

                 http://planeta.moy.su