Вот я сегодня и расскажу, каково приходилось в гареме несчастным одалискам. А то все о красивом и романтичном.
Законы
о наследовании трона устанавливали, что власть от умершего султана
переходит не его сыну, а старшему мужчине из живущих членов семьи.
Мехмед Завоеватель, хорошо поднаторевший в дворцовых интригах,
сформулировал положения, которыми жила Османская империя на протяжении
веков. Эти правила, в частности, позволяли султану умертвить всю мужскую
половину своей родни, чтобы обеспечить трон для собственного отпрыска.
Результатом этого в 1595 году стало страшное кровопролитие, когда Мехмед
III по наущению матери казнил девятнадцать своих братьев, включая
младенцев, а семерых беременных наложниц своего отца велел завязать в
мешки и утопить в Мраморном море. «После похорон принцев толпы народа
собрались возле дворца смотреть, как матери умерщвленных принцев и жены
старого султана покидают насиженные места. Для их вывоза были
использованы все экипажи, кареты, лошади и мулы, какие только имелись во
дворце. Кроме жен старого султана под охраной евнухов в Старый дворец
были отправлены двадцать семь его дочерей и более двухсот одалисок...
Там они могли сколько угодно оплакивать своих убиенных сынов»,пишет
посол Г.Д. Роуздейл в книге «Королева Елизавета и Левантийская компания»
(1604).
В 1666 году Селим II своим указом смягчил суровые уложения
законов Завоевателя. По новому указу имперским принцам даровалась жизнь,
но до смерти правящего султана им запрещалось участвовать в
общественных делах.
С этого момента принцев содержали в кафесе (золотая клетка), помещении, примыкающем к гарему, но надежно изолированном от него.
[]
Женщины гарема смотрели на мир только с площадки смотровой башенки внутри дворца
Вся
жизнь принцев проходила вне всякой связи с другими людьми, кроме
нескольких наложниц, у которых были удалены яичники или матка. Если по
чьему-либо недогляду какая-то женщина беременела от заключенного принца,
ее немедленно топили в море. Принцев охраняли стражники, у которых
барабанные перепонки были проколоты, а языки надрезаны. Эта глухонемая
охрана могла стать при необходимости и убийцами заключенных принцев.
Жизнь
в Золотой клетке была пыткой страхом и мучением. Несчастные ничего не
знали о том, что происходит за стенами Золотой клетки. В любой момент
султан или дворцовые заговорщики могли убить всех. Если принц выживал в
таких условиях и становился наследником трона, он чаще всего был просто
не готов править огромной империей. Когда в 1640 году умер Мурад IV, его
брат и преемник Ибрагим I так испугался толпы, рвавшейся в Золотую
клетку, чтобы провозгласить его новым султаном, что забаррикадировался в
своих покоях и не выходил до тех пор, пока не принесли и не показали
ему тело мертвого султана. Сулейман II, проведя в кафесе тридцать девять
лет, стал настоящим аскетом и увлекся каллиграфией. Уже будучи
султаном, он не раз высказывал пожелание вернуться к этому тихому
занятию в уединении. Другие принцы, как упомянутый Ибрагим I, вырвавшись
на свободу, пускались в дикий разгул, как бы мстя судьбе за погубленные
годы. Золотая клетка пожирала своих творцов и превращала их самих в
рабов.
Мооришь. Гарем.
В гареме многие женщины
умирали молодыми. Существует масса историй о жестоких убийствах и
отравлениях. Английский посол в Стамбуле сообщал в 1600 году, что
таких случаев в гареме бессчетное множество. Многих женщин топили.
Главный черный евнух хватал несчастных, заталкивал их в мешок и
перетягивал шею. Такие мешки грузили в лодку, отвозили недалеко от
берега и бросали в воду.
В 1665 году нескольких женщин двора Мехмеда
IV обвинили в том, что они якобы украли из колыбели царского отпрыска
бриллианты и, чтобы скрыть кражу, устроили пожар, который нанес
значительный ущерб гарему и другим частям дворца. Султан распорядился
немедленно удушить этих женщин.
Мехмед Завоеватель убил ятаганом свою
жену Ирину. Позднее она была объявлена мученицей и, как все мученики,
провозглашена святой, что отводило ей место в раю.
«Благословенна
доставившая удовольствие своему повелителю, да предстанет она пред ним в
Раю, — говорится в одном исламском тексте. — Как молодая луна, сохранит
она свою юность и красоту, а муж ее будет всегда не старше и не младше
тридцати одного года». Возможно, Мехмеду вспомнились эти слова, когда он
поднял на нее ятаган.
Большой сераль, Золотая клетка и гарем — это
было царство страстей и изощренных мучений, где запуганные женщины
вместе с мужчинами, которых трудно было считать мужчинами в полном
смысле слова, плели интриги против абсолютного монарха, десятилетиями
державшего их всех вместе с детьми в роскошном узилище. Это был клубок
бесконечных конфликтов и трагедий, где страдали и правые, и виноватые. А
султан, Царь царей, Высший судия всего сущего, Владыка двух континентов
и двух морей, Суверен Востока и Запада, сам в свою очередь был плодом
союза монарха и невольницы. Его сыновья и вся династия османов разделяли
ту же судьбу — это были цари, рожденные рабынями и воспроизводившие
своих отпрысков с новыми рабынями.
Крутые повороты судьбы,
причудливая игра добра и зла в жизни человека на Востоке рассматривается
как проявление кисмета (рок, судьба). Там верят, что судьба каждого
смертного заранее предопределена Провидением. Суждено ли человеку в
жизни счастье или его ждет трагический конец — это кисмет. Верой в
кисмет как рабов, так и властителей объясняется безропотное смирение тех
и других перед лишениями, пытками, несчастьем и неожиданными
неприятностями, которые обрушивались на обитателей гарема каждый день.
Общие
горести порой порождали у обитательниц этого неспокойного дома
удивительное по силе и глубине чувство сострадания. С ревностью и
завистью в гареме уживалась глубокая привязанность женщин, горячо и
преданно любивших друг друга. Крепкая и долговечная дружба помогала им
выжить в житейских бурях и интригах. Ее примеры — самая трогательная
тайна гарема.
Giulio Rosati Shopping for the Harem
В
1346 году состоялась невиданная по своей пышности церемония
бракосочетания султана Орхана и византийской принцессы Феодоры.
Константинополь тогда еще не принадлежал туркам, и лагерь Орхана стоял
на азиатском берегу Босфора. За
царственной невестой султан снарядил
тридцать кораблей и большой эскорт из конницы. «По сигналу упал занавес,
— пишет британский историк античности Эдуард Гиббон в своем труде
«Упадок и крушение Римской империи», — и взорам предстала невеста,
жертва сговора; ее окружали коленопреклоненные евнухи с брачными
факелами; раздались звуки флейт и барабанов, возвещавшие о начале
торжества; ее предполагаемое счастье воспевали в брачных песнопениях
лучшие поэты века. Безо всякого церковного обряда Феодору отдали
владыке-варвару; но было оговорено, что в гареме Бурсы ей будет
позволено сохранить свою веру».
Первые правители Османской империи
женились на дочерях византийских императоров и балканских королей, а
также на анатолийских принцессах. Эти браки представляли собой
исключительно дипломатические мероприятия. После завоевания
Константинополя гарем султана стал заселяться в основном девушками из
дальних стран. Эта традиция продолжалась до последнего дня империи.
Поскольку девушки гарема согласно законам ислама считались
собственностью султана, его рабынями, он не был обязан жениться на них.
Но время от времени повелитель настолько попадал под очарование
какой-нибудь девушки, что играл свадьбу, как это сделал Сулейман
Великолепный.
Наложницы султана, в отличие от одалисок, считались его
женами, их могло быть от четырех до восьми. Первая жена называлась баш
кадин (главная женщина), за ней -- икинчи кадин (вторая), за ней --
ухунчу кадин (третья) и так далее. Если одна из жен умирала, следующая
за ней по рангу могла возвыситься и стать на ее место, но не ранее чем
старший евнух передаст разрешение на то султана.
Существует мнение,
что султан действительно жил с сотнями женщин своего гарема.Но так было
далеко не всегда. Например, когда умер Мурад III, в гареме качали около
сотни колыбелей. Но некоторые султаны, как, например, Селим I, Мехмед
III, Мурад IV, Ахмед II, ограничивались одной женой и, насколько можно
сейчас судить, сохраняли ей верность.
Morelli La sultana e le schiave
Большинство
султанов спали со своими любимыми наложницами по очереди, и во
избежание столкновений между ними для этого устанавливалось определенное
расписание. Для выявления легитимности появления на свет царских
отпрысков главный казначей в специальный дневник заносил каждое
«восшествие на ложе». Эта удивительная летопись помимо самых интимных
постельных подробностей сохранила до наших дней такие сведения, как
казнь одной из жен Сулеймана за то, что она продала свою очередь
«восшествия на ложе» другой женщине. К большому разочарованию
европейцев, никаких оргий султаны со своим гаремом не устраивали. Можно
лишь предполагать, что сексуальные утехи кого-то из самых сумасбродных
правителей, вроде Ибрагима, могли иметь экстравагантный характер.
Жерар де Нерваль как-то разговаривал о гареме шейха с самим шейхом:
Устроен
гарем, как обычно... несколько маленьких комнатушек вокруг больших
залов. Всюду диваны и единственный предмет мебели — это низкие столики с
черепаховым покрытием. Маленькие ниши в закрытых панелями стенах
уставлены курительными приборами, вазами с цветами и кофейной посудой.
Единственное, чего в гареме не хватает, даже в самом богатом, это
кровати.
— А где все эти женщины и их рабыни спят?
— На диванах.
— Но там же нет одеял.
~ Они спят одетыми. И на зиму тут есть еще шерстяные и шелковые покрывала.
— Прекрасно, а где же место мужа?
—
О, муж спит в своей комнате, женщины в своих, а одалиски на диванах в
больших комнатах. Если на диване с подушками спать неудобно, посреди
комнаты кладут матрасы и спят на них.
— Прямо в одежде?
— Всегда в
одежде, правда в самой легкой: шаровары, жилет и халат. Закон запрещает
как мужчине, так и женщине обнажать друг перед другом что-либо ниже
шеи.
— Могу понять, — сказал я, — что муж может не захотеть провести
ночь в комнате, где вокруг него спят одетые женщины, и он готов спать в
другом помещении. Но если он пару-тройку этих дам берет с собой в
постель...
— Пару-тройку! — возмутился шейх. — Только скоты могут
позволить себе такое! Боже праведный! Да разве есть в целом свете хоть
одна женщина, пусть даже неверная, которая согласится разделить с кем-то
свое ложе чести? Неужели такое творят в Европе?
— Нет, в Европе
такого не увидишь; но у христиан одна жена, и там полагают, что турки,
имея нескольких жен, живут с ними, как с одной.
— Если бы мусульмане
были так развращены, как представляют себе христиане, жены тут же
потребовали бы развод, даже рабыни были бы вправе уйти от них.
Когда
благосклонность султана к своим женщинам была неодинаковой, это
вызывало бурю страстей, недоброжелательности и ненависти. Султанша по
имени Ма-хидерван, например, изуродовала лицо Роксалены, Гюльнуш
столкнула со скалы в море одалиску Гюльбеяз, Хюррем удавили, Безмялем
загадочно исчезла. Каждый стакан шербета мог оказаться отравленным. В
гареме заключались союзы, плелись заговоры и велись бесшумные войны.
Обстановка в нем сказывалась не только на моральном климате дворца, но и
на государственной политике. «Жесткая дисциплина, превращавшая гарем в
настоящую тюрьму, объяснялась бурным поведением женщин, способным
привести их к такому умопомешательству, что не приведи Господь», — пишет
по этому поводу историк Алэн Гросрихард в книге «Структура гарема»
(1979).
Если одалиска попадала в постель принца, она могла стать его
женой, когда принц занимал трон султана. Жены султана не могли сесть в
его присутствии без разрешения и обладали подобающими манерами, говорили
и двигались, соблюдая особые церемонии. Султанша мать встречала сына
обязательно стоя и обращалась к нему «мой лев». Взаимоотношения между
женами подчинялись определенному этикету. Если одной хотелось поговорить
с другой, то это желание передавалось через секретаря гарема. Правила
гарема требовали относиться к старшим почтительно и вежливо. Все женщины
гарема в знак уважения целовали юбку жене султана, а та I вежливо
просила этого не делать. Принцы целовали жене отца руку.
Глубокая
тайна окружает могилу возле гробницы Мехмеда Завоевателя, в которой
покоится безымянная женщина. Мусульманские богословы утверждают, что это
могила Ирины, которую безумно любил султан и которую сам убил. Как
писал Уильям Пойнтер в своей аллегории «Дворец наслаждений», «султан
проводил с ней все дни и ночи, и все же ревность его съедала».
Он
обещал ей все, но Ирина не желала отказаться от христианской веры. Муллы
упрекали султана в потворстве неверной. Трагическую развязку описывает
Ричард Дэви в книге «Султан и его подданные» (1897). Однажды Мехмед
собрал всех мулл в саду своего дворца. Посредине стояла Ирина под
сверкающим покрывалом. Султан медленно поднял чадру, открыв лицо
сказочной красоты. «Смотрите, такой прелестной женщины вы еще никогда не
видели, — сказал он, — она прекраснее гурий вашей мечты. Я люблю ее
больше моей жизни. Но моя жизнь ничего не стоит в сравнении с моей
любовью к исламу». С этими словами он взял Ирину за длинные светлые косы
и одним ударом ятагана отсек ей голову. В поэме «Ирина» Чарльза Горинга
читаем:
Ревнуя к империи и тщетной славе,
Сразил я мечом любовь ради трона.
Но ответь красавица на пламя той любви,
Я царство бы бросил к ее ногам.
Сулейман
Великолепный казнил свою Гюльфему, когда та не пришла к нему на ночь.
Султан Ибрагим во время одного из своих кутежей приказал ночью схватить
всех своих женщин, завязать в мешки и утопить в Босфоре. Об этом
рассказала одна из несчастных, которую спасли французские моряки и
привезли с собой в Париж.
Среди самых знаменитых и могущественных
султанш, живших, любивших и правивших в Серале, три заслуживают особого
внимания. Каждая несет на себе особые черты столетия, в котором она
жила. Роксолана (1526 — 1558) была первой женщиной, ставшей официальной
женой султана, въехавшей в сераль со своим царским двором, и обрела
нераздельное влияние на самого великого из султанов — Сулеймана
Великого. Дольше всех правила султанша Кёсем. Легендарную жизнь прожила
султанша Накшедиль, француженка Эмэ де Ривери.
Зарешеченные окна,
извилистые коридоры, мраморные бани и пыльные диваны — это все, что
осталось от обитательниц гарема. Но истории о женщинах под чадрой, этот
отзвук страсти и неги «Тысячи и одной ночи», продолжает очаровывать и
притягивать.
