Званию «лихого» человека на Руси в XV–XVII веках никто не завидовал, ведь за такое полагалась смертная казнь. Ведомые лихие становились на одну ступень с профессиональными преступниками – татями (ворами) и разбойниками. Таковых «облиховывали» и с помощью «добрых людей» выносили наказание. Однако грань между признанием преступника и лихого человека была настолько расплывчатой, что одному полагалась смертная казнь, а другой за убийство мог быть только бит и отпущен домой

[]
 

Закон о лихих людях в конце XV века: татьба, разбой, убийства

Разбойники на Руси. 

Преступления на Руси считались тяжелыми: если кто-то украл или занимался разбоем, то татей и разбойников относили к профессиональным преступникам, как сейчас бы сказали – рецидивистам. Однако только в конце XV века в дополнение к татям и разбойникам появится в Судебнике при описании преступников запись «и всякие лихие люди». Не меньшим преступлением были наговор, ябедничество, душегубство.

В начале XVI века начался рост преступности, и понадобились дополнительные органы, которые могли бы навести порядок. Таким образом, было придумано губное управление из среды губных старост, набирающихся из дворян. Им в помощь выбирали целовальников и прочих наместников из волостей, с чинами поменьше и даже из крестьян.

Однако разбойников на дорогах и по деревням меньше не становилось, несмотря на то, что им присуждали смертную казнь. В обязанности «судей» входило не назвать человека лихим, а доказать, что он ведомый лихой. Сажать таких по тюрьмам не собирались, опасаясь, что если их станет много в одном месте, то горя не оберешься, а то, смотри, придут спасать их же соратники-разбойники.
 

Как признавался лихой человек

Наказание за разбой.

Жалобы на грабежи в деревнях и на дорогах требовали рассмотрения. Губная реформа должна была с этим справиться. Под выражением «губа» подразумевалась территория, охватывающая до трех десятков деревень, в которых могли избираться крестьянами «излюбленные головы». Организация в несколько ярусов должна была бороться с преступностью. У них были широчайшие полномочия – выудить «правдивое» признание и вынести приговор.

Невзирая на разные преступления, способ был один: доставленного преступника сначала допрашивали, а потом применяли пытки, даже если признавался сразу. Затем выносили наказание. Если он был уличен в связи с лихими людьми, то полагалась смерть, но если даже под пытками не признавал своей вины – пожизненное заключение, которое могло быть обжаловано, и человек мог быть помилован, когда находились свидетели его невиновности.

В статус «лихих» попадали те, кто жил «лихими делами». Поэтому требовалось доказать, что он занимался не благими делами, а разбоем, и это было делом «добрых людей». То есть образовывались две противоположные категории людей. Однако просто оболгать тоже нельзя было, потому что и за такое можно было поплатиться головой.

На Руси судили лихих, причастных к разбою.

В Судебном приказе значилось, что от «лихих людей» много беспорядка, потому что в деревнях и поселениях находятся те, кто их укрывает, и те, кто прячет краденое, а потом перепродает. Поэтому после ареста ведомого лихого проводился тщательный обыск, и если находились хоть какие-то подтверждения преступления, то приговор выносился быстро. Но если ничего не находили и его признавали «добрым» человеком, им занимался уже состязательный суд, где шансов выйти живым было значительно больше. За ошибки могли лишь избить кнутом и отпустить.

«Добрые» люди присутствовали в суде, чтобы подтвердить вину. Их должно было быть не менее 6 человек, а позднее стали требовать до 15-20 человек, и в этом составе должны были быть люди дворянского происхождения и крестьяне (черного люда). Хотя процентное соотношение и вес голоса был неравным. Если дворян требовалось 10-15, то крестьян – 15-20 человек для обвинения.
 

Убийцы к лихим не относились

Губная реформа на Руси - староста, целовальник.

Губная реформа, хоть и задумывалась для того, чтобы снизить преступность, не помогла. Одной из причин – у дворян не было стимула. Им не платили жалованья, а значит, и рвения особого не было, потому что должность приносила лишь больше проблем. По этой причине они и не занимались поисками преступников, это лежало на плечах пострадавших. В качестве поощрения старост лишь освобождали от налогов и выписывали премию в благодарность, что их не особо интересовало.

Как ни странно, но к убийцам отношение было мягче, чем к разбойникам. Считалось, что они совершают преступление по пьянству, и это обстоятельство играло смягчающую роль. Верховым органом по уголовным делам являлся Разбойный приказ в Москве, а все население в основном судили в Земском приказе, позже появились воеводские приказные избы, когда наказание выносилось на месте. Только при острой необходимости из Москвы присылались сыщики.

О том, что русский человек во хмелю страшен, писали многие иностранцы, вспоминая, как проводилась Масленица или другой большой праздник. Такие периоды они считали опасными для жизни, потому что часто можно было встретить мертвых прямо на улице. В конце XVII века, согласно записям по уголовным делам воеводы С. И. Салтыкова, видно, что выносились как смертные наказания, так и легкие – избиение кнутом. Пример этому суд – в 1688 году. На судилище было доставлено двое убийц. После обычных допросов и допросов с пытками один признался, что убил «без умысла» крестьянина своей слободы, потому что был пьян. Второй – что приходил за долгом, но Ивашка, одолживший деньги, не захотел отдавать, а потом решил еще и накинуться. Обороняясь, Максим «зарезал до смерти» Ивашку. Обе смерти были признаны как совершенные без умысла, и убийц, отлупив кнутом, отпустили.

Крестьяне на Руси. 

Подобных примеров масса благодаря записям воеводы Салтыкова. Один крестьянин устроил «благодарственную» пирушку за то, что ему оказали помощь. На ней присутствовало 13 человек, а утром во дворе нашли убитого крестьянина. Но хозяина не наказали, потому что смерть случилась «ненарочным делом». В другом случае крестьянин Закрятин во дворе кормил лошадь, но, когда давал сено, пошатнулся, потому что был в «пьянском деле». Одно бревно отпало и зашибло крестьянина Кокоркина, находящегося по какой-то причине с другой стороны забора. Закрятина оправдали, потому что это было «ненарочное дело».

Убийство, совершенное в пьяном виде, считалось делом не по умыслу. 

Порой убийц отдавали на поруки, в более сложных убийствах могли отрубить руку или ногу. Так, например, крестьянин Баженов убил свою жену, потому что она утаила от него два аршина ткани. За это ему отрубили левую руку и правую ногу, потому что преступление жены посчитали «не великим делом». Другого за подобное только отлупили кнутом. Кому-то могли отрезать пальцы или кисть. Казнь была присуждена только одному крестьянину, который пытался все представить так, чтобы убийство выглядело случайностью. Он по дороге встретил знакомого крестьянина с его сыном и после перепалки убил их. В свою защиту сказал, что они хотели напасть, а он только защищался. Но в суде выяснилось, что ранее мужчины уже вступали в перепалку, но их тогда отпустили, а второй убитый, Федор, – это мальчишка 10 лет, который не мог представлять большой угрозы. Из-за того, что в этом случае пострадал ребенок, Баженова приговорили к смертной казни. Женщинам было намного сложнее. Они в любом случае подвергались смерти, если убили или пытались убить мужа.

Законы изменились, когда императором стал Петр I. Судебное дело было расписано более подробно, и понятие преступника как лихого человека из Судебника было устранено. Оно осталось только в понимании того, что это плохой человек, и намного позже получило еще один смысл: лихой – значит смелый, залихватский, отважный.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/220525/64211/