 Автор: Paladina
Сегодня это и в самом деле настоящий парк из густых рощ пиний и
бесконечных пальмовых аллей в северо-западной части Барселоны. На
окруженной деревьями просторной террасе встречаются и беседуют
пенсионеры и влюбленные парочки. Огромные, извивающиеся змеями вокруг
террасы разноцветные скамьи - к услугам тех и других. Когда Антонио
Гауди только начинал здесь свою работу, парка как такового не было и в
помине. Не было и водных источников, территория выглядела пустынной, на
склоне холмов не росли деревья. Теперь это зеленый мир, сотворенный
Антонио Гауди. Впрочем, парка здесь действительно могло не быть: Эусебио
Гуэль, почитатель и заказчик Гауди, замахивался на большее. Он мечтал о
показательном поселке, о жилищном рае, о городе-саде. В результате
получился просто парк, зато на благо всей Барселоне.
[]
Название
этого грандиозного комплекса - Парк Гуэль, вошедшее в биографию
архитектора и ставшее неотъемлемым от Барселоны, несколько условно.
Действительно, сегодня это городской парк, и именно о нем думал в свое
время Гуэль, после того как побывал за границей. Меценат предпочел бы
вариант английского пейзажного парка, который, в случае его
осуществления, мог стать надежной защитной зоной в условиях растущего
индустриального центра. Еще одним прообразом оставался сугубо
романтический сад, в котором доминировала бы стихийно сложившаяся
планировка, сохраняемая горожанами.
Несомненно,
в этом замысле не обошлось без социальных утопий, которым Гауди отдал
должное еще в 1870-х годах, при обсуждении его проектов для рабочего
кооператива в Матаро. Гуэль также был ярым приверженцем идеи социальных
реформ, особенно в период, совпавший с его поездкой в Англию. (Вряд ли
случайно, что Карл Маркс готовил свои новые публикации именно в Лондоне и
в те же годы.)
В
любом случае Гауди не помышлял о частном парке; речь сначала могла идти
о возведении защитного зеленого кольца, предваряющем строительство
большого парка. Но вскоре Гуэль уже не думал ни о зеленом рае, ни о
новой достопримечательности Барселоны; богатый промышленник загорелся
идеей нового жилого района для состоятельных или, по меньшей мере, не
самых нуждающихся горожан. Для этой цели предусматривались шестьдесят
земельных участков треугольного плана, располагавшихся на уединенных,
возвышенных и хорошо освещаемых солнцем местах, с которых открывалась бы
панорама Барселоны.
Замысел
потерпел сокрушительное фиаско. Было продано всего два участка, так как
горожане не проявили интереса к столь масштабному начинанию. В одном из
двух домов поселился сам Гауди, но, разумеется, не из соображений
престижа. Известного своей скромностью архитектора, жившего только
творческой работой, невозможно было заподозрить в чем-либо подобном. И
все же Парк Гуэля стал для него самым притягательным местом. По
соседству располагался старый семейный дом Гуэлей (сегодня здесь
находится школа). Гауди решился на этот шаг также из-за престарелого
отца, которому была уже не по силам крутая лестница в прежнем доме.
Будучи закоренелым холостяком, мастер трогательно заботился об отце и
племяннице (дочери рано умершей сестры). Отец девочки оказался пьяницей,
не способным дать ей надлежащее воспитание и образование. Впрочем,
Гауди, при всей его доброте, тоже мог быть нелегким в общении. Он,
например, приходил в бешенство при виде слишком раскованно ведущих себя
влюбленных, забредших в его парк.
Остается
только сожалеть, что первоначальный замысел Гуэля-Гауди остался
неосуществленным. Реализация проекта нового жилого района могла
существенно сказаться на облике сегодняшней Барселоны. Гауди предлагал
интереснейшую комбинацию из городского жилого района и зоны отдыха. В
качестве соединительного звена предусматривалось некое подобие
центральной торговой площади, служившей также местом встреч и проведения
театрализованных и фольклорных празднеств.
Итак,
нереализованной осталась "социальная программа" Гуэля, но не та часть
замысла, за которую отвечал архитектор. Он, напротив, превратил "зону
отдыха" в высокохудожественный комплекс, в некое подобие скульптурного
ландшафта, оперируя на сей раз не каменными глыбами, а уже целыми
холмами в качестве исходного пластического материала. Что это был за
оформитель! Художник, наделенный безошибочным чутьем формы и цвета,
живописец и скульптор одновременно! Пожалуй, лишь в Доме Мила эта его
способность к сверхмасштабному пластическому чутью представала еще более
впечатляющей.
Как
уже не раз бывало в творчестве Гауди, его парковый ансамбль
синтезирован из, казалось бы, абсолютно взаимоисключающих начал. Это и
несколько рискованный диссонанс ярких по цвету фрагментов архитектуры со
строгой гаммой пейзажа, однако и он в итоге оборачивается
умиротворенной и явно обогащенной картиной целого. Другой пример -
бесконечно длинные стены, окружающие парк площадью в двадцать гектаров.
Они тоже могут показаться старомодными, но они мягко вторят перепадам
рельефа местности и подчеркивают красоту стихийной планировки парка.
Архитектор
остается верным традициям английского прогулочного сада, а заодно и
стилистическим вкусам своего работодателя Гуэля. Правда, его парковая
архитектура выглядит полностью независимой от английских образцов. Как и
в годы увлечения мавританским стилем, Гауди воссоздает лишь ощущение
конкретного пейзажного прообраза, но средствами собственного формального
языка. То же самое можно сказать о его "заимствованиях" в неоготике и о
его следовании приемам стиля Ар Нуво.
Для
разбивки парка Эусебио Гуэль приобрел район Мунтанья Пелада,
расположенный в северо-западной части города. Район был почти безлесным -
идеальная предпосылка, об этом можно было только мечтать. Однако
отсутствие воды и каменистая почва превращались в непреодолимую проблему
как для планировавшегося поселка, так и для реально создаваемого парка.
Великий практик Гауди решил эту проблему гениально.
Местами
территория парка оказывалась довольно крутой, что порождало
дополнительные заботы для строителей. С другой стороны, холмистый пейзаж
обусловливал живописность линии обходящей его стены. Отдельные ее
участки при этом получились подчеркнуто выделенными в цвете - в первую
очередь, все семь ворот, включая центральный вход со стороны Калье Олот.
Стена здесь на две трети высоты сложена из камня охристого оттенка; она
также расширена вверху и перекрыта двускатным навесом, декорированным
белыми и коричневыми керамическими плитками. Благодаря этому декору
стена становится нарядной, а летом - буквально сверкающей под лучами
солнца. Гауди остается верен себе, привнося в этот декор практические
соображения. Его керамический навес надежно защищает стену от
атмосферных осадков, а заодно и от непрошеных "гостей", пожелавших бы
перемахнуть через ограду. Все оформление парка строго подчинено
взаимосвязи художественного и практического начал, и именно в данном
архитектурном комплексе была с наибольшим эффектом продемонстрирована
эта сторона дарования Гауди.
Главный
вход в парк производит впечатление прежде всего с эстетической стороны.
Он фланкируется двумя павильонами, которые могут показаться вначале
избушками из сказочного леса. Их диковинные стены и особенно кровли с
трудом связуемы с обычным представлением о доме, однако это впечатление
обманчиво. Ограда парка и павильоны нерасторжимы в своем единстве: оба
домика кажутся рожденными стеной, они - своего рода овальные "вкладыши" в
ее конструкцию. И то и другое возведено из общего строительного
материала, нарядные кровли домов перекликаются с цветной отделкой верха
стены. Диссонансом в этой гармонии может показаться разве что
десятиметровая башня одного из павильонов, явно вырывающаяся из общей
картины.
Как
и башня Эль Каприччо, эта башня отделана крупными изразцовыми плитками в
шахматном порядке. Думается, что Гауди рассчитывал на реальный ракурс
восприятия башни со стороны подхода к воротам и потому сознательно
сблизил белый и голубой цвета этих изразцов с цветом фона - неба и
облаков. На входной стене и на обоих павильонах разместились небольшие
медальоны с названием парка - очередной, казалось бы, декоративный, но и
функциональный элемент ансамбля
В
оформлении центрального входа в парк возобладал все тот же
универсальный принцип Гауди: использовать ошеломляющий, почти магический
для глаза и сознания человека визуальный эффект как прием, усиливающий
чувство гармонии и единства в представляемой картине. Таков, например,
эффект превосходного изразцового декора обоих павильонов, достигаемый с
помощью дешевых строительных материалов. Основной из них - натуральный
камень, добытый здесь же, со склонов близлежащих холмов.
|
