Главная » 2014»Февраль»1 » Загадки человеческой психики: Профессия "Черный вестник"
12:33
Загадки человеческой психики: Профессия "Черный вестник"
Немногие знают, что есть в Израиле такая профессия: черный вестник. Так
называют людей, которые приходят в семьи сообщить о гибели близкого
человека в бою, теракте, автокатастрофе или просто в результате
несчастного случая. И только после того, как черный вестник выполнит
свою миссию, разрешается опубликовать имя погибшего в прессе.
[]
Стук в дверь
Это
всегда начинается со стука в дверь. Но черные вестники никогда не
стучат сразу - еще на минуту-две они всегда замирают у порога. Эти две
минуты - последний подарок тем, кто находится по ту сторону двери. Пусть
еще немного, совсем чуть-чуть эти люди думают, что у них в жизни все
хорошо, и считают трагедией пятно, посаженное на новую рубашку...
Это
всегда начинается со стука в дверь потому, что черные вестники никогда
не звонят. Нет, мистика тут ни при чем. Просто никогда не знаешь, какую
мелодию отбивает дверной звонок и не прозвучит ли его радостная трель
жутким диссонансом с принесенным ими известием.
Последние секунды перед тем, как костяшки пальцев ударят о дверь, как ни странно, являются самыми тяжелыми в их деле. -
Ты весь дрожишь, во рту пересыхает, колени подгибаются, - говорит об
этих секундах Эяль Варшавяк, в прошлом черный вестник при военной
комендатуре в Тель-Авиве, а сейчас - при мэрии города Холона. - Наконец,
я пересиливаю себя и стучу. Затем на какое-то мгновение наступает
тишина. Мертвая тишина. И вот дверь открывается - иногда нараспашку,
иногда на цепочку. Иногда просто спрашивают из-за двери: «Кто там?»
«Здравствуйте, - говорю я. - Меня зовут Эяль. Я должен вам кое-что
сообщить... Скажите, есть ли кто-нибудь еще дома?»
Действовать по инструкции
Сегодня
уже мало кто помнит, что институт черных вестников появился в Израиле
лишь в 1973 году, после войны Судного дня, когда стало ясно, какую
психологическую травму получает семья павшего воина, если узнает о его
гибели из письма, радиосводки или просто от случайного человека.
Тогда-то при городских комендатурах и создали отделы, сотрудники которых
должны были первыми связаться с семьями погибших и взять на себя всю
тяжесть такого известия.
Спустя некоторое время в стране была
создана специальная школа для вестников, где их обучали различным
аспектам этой нелегкой профессии. Ритуал передачи траурного сообщения
продуман в служебной инструкции вестника до мелочей.
- Как бы это
ни было тяжело, чрезвычайно важно, чтобы известие о происшедшем было
ясным, коротким и точным. - говорит Джини Двори, черный вестник города
Герцлия. - Сам стиль сообщения должен быть таким, чтобы после него не
осталось никакой двусмысленности. Поэтому мы не используем каких-либо
красивых эвфемизмов вроде «ушел в вечность», «страшно пострадал» и т.п.
Мы просто говорим «убит» или «мертв».
Та
же инструкция предписывает черным вестникам не задерживаться в доме
погибшего, не вступать с его близкими в эмоциональный контакт и избегать
встреч с этими людьми в будущем. Вместе с тем они обязаны оставаться в
доме до тех пор, пока рядом с членами семьи не появится «естественная
поддержка», под которой понимаются соседи, родственники, друзья. Как
только в квартире появились другие люди, вестник должен незаметно
покинуть ее - так, словно его там никогда и не было.
Что врезается в память
У каждого из вестников есть, разумеется, и своя история, которая особенно запала им в память. -
Помню, меня направили в одну семью сообщить о гибели их сына, -
рассказывает Дорит Бен-Хамо. - Мать там была слепая, отец - глухонемой, а
незадолго до этого они потеряли своего первенца. Никогда не забуду, как
пожилой мужчина, поняв, что произошло, стал биться головой о стену и
кричать так дико, как умеют, наверное, только глухонемые. И все это -
под абсолютное, в буквальном смысле гробовое молчание его слепой жены,
словно застывшей от горя. Сопровождавший меня врач хотел сделать им
успокоительный укол, но я остановила его, так как мы считаем, что
человеку надо дать возможность выплеснуть свою боль. К сожалению, спустя
три месяца отец погибшего юноши умер от инфаркта - он так и не смог
пережить случившегося...
И безусловно, у каждого вестника в
памяти остается тот самый первый раз, когда пришлось исполнить свою
миссию. Обычно люди помнят все до деталей: как они сами и члены семьи
покойного были одеты, чем пахло в доме, в какой цвет были выкрашены
стены и, конечно, каждое сказанное ими слово и все, что они услышали в
ответ.
- В первый раз мне поручили сообщить семье о гибели
молодого человека, убитого в результате теракта, - вспоминает Эяль
Варшавяк. - Я надел синие брюки и жакет и рубашку в полоску. Я приехал
на работу к жене погибшего, сообщил о том, что произошло, и тут она
стала умолять меня не рассказывать об этом ее маленьким дочкам - одной
было тогда три года, а другой годик. Но я сказал, что это невозможно;
что я обязан поставить девочек в известность о гибели отца, и мы вместе
поехали в детский сад. Мы взяли каждую девочку по отдельности, и я
сказал им, что случилась очень печальная история, и их папа больше к ним
не вернется. Спустя несколько лет я случайно встретил эту женщину на
улице, и она поблагодарила меня за то, что я тогда настоял на своем.
Жизнь никогда не будет прежней
Один
из главных вопросов, стоящих перед вестниками, как раз и заключается в
том, как сообщить о случившемся детям. При этом понятно: что бы они ни
сказали, жизнь ребенка уже никогда не будет прежней - именно вестники
выступают в роли жестоких разрушителей наивных детских представлений о
том, что все люди живут вечно и что родители всегда будут рядом с ними,
чтобы защитить от любой опасности.
Надо заметить, что еще лет
двадцать назад израильские психологи придерживались мнения, что детей
дошкольного возраста вообще не стоит травмировать такими новостями и от
них следует скрывать правду о смерти родителей. Однако сама жизнь
доказала ошибочность такой точки зрения. Наоборот, непонятное
исчезновение отца или матери, отсутствие ясности в вопросе о том, что с
ними произошло, травмирует детей куда больше.
Выбор профессии
Официально
курс для «гражданских» черных вестников длится 60 часов, и на него
направляются соцработники старше 30 лет, имеющие семью. Само собой,
набор курсантов осуществляется исключительно на добровольных началах -
было бы нелепо принуждать кого-либо к выполнению такой миссии. Обучение
включает в себя и практические занятия, в ходе которых моделируются
различные жизненные ситуации.
- Когда я провожу собеседование с
желающими поступить на курс, меня почти не интересует, какое у них
образование, их культурный и интеллектуальный уровень. Главный вопрос
заключается в том, почему они хотят выполнять эту работу, -говорит
доктор Эвлин.
В самом деле: почему?! Что побуждает людей взять на
себя эту страшную роль, зная, что многие в Израиле называют их «слугами
ангела смерти на Земле» - и это самое мягкое и поэтическое из их
прозвищ. На вопрос, почему, должен быть ответ, но в данном случае его
нет. Точнее, у каждого вестника он свой, и двух одинаковых ответов
почти не бывает.
- Многие люди боятся смерти, и потому есть некая
своего рода смелость и чувство собственной избранности в том, что ты
можешь столкнуться с ней и не сломаться, наоборот - поддержать других в
самые тяжелые мгновения их жизни. Как ни цинично это прозвучит, но и от
такой работы можно получать удовлетворение. Ты помогаешь людям пережить
самое страшное, что только может случиться, и одновременно даешь им
понять, что жизнь продолжается и надо жить дальше! - говорит по этому
поводу Эяль Варшавяк.
- Я считаю, что имею дело с жизнью, а не со
смертью, - говорит Джини Двори. -Вообще, я по натуре перфекционистка,
так что курс вестников окончила на отлично и все должностные инструкции
знаю назубок. Но когда я прихожу в семью, то нередко отбрасываю всю эту
теорию в сторону, стараюсь быть просто человеком и вести себя сообразно
ситуации. Думаю, ничего страшного не случится, если я нарушу инструкции,
обниму близких покойного и поплачу вместе с ними.
Страшный след
Само
собой, у каждого черного вестника есть и история о том, как на него
набрасывались с кулаками, словно именно он и был причиной смерти
любимого человека или даже его убийцей. Бывает и так, что, выслушав
сообщение, члены семьи покойного велят вестнику убираться из дома,
говорят, что не хотят его видеть. Но в таких ситуациях вестники
настаивают на том, что останутся в доме до тех пор, пока в нем не
появится кто-то еще.
- Помню, как в одной семье мне сказали:
«Пошел вон!» - но я остался и просто сел в сторонке, - вспоминает
Варшавяк. - Через какое-то время ко мне вдруг подошел отец погибшего и
жалобно спросил: «А кто же теперь подержит мои очки?!» На следующий день
я пришел на похороны, и когда пришло время читать поминальную молитву,
старик стал искать очки, и я ему их подал. Такая вот фантасмагория, но и
она - часть нашей профессии... Ошибается тот, кто думает, что такая
работа проходит бесследно - безусловно, она оставляет страшный след в
психике, и каждый из вестников справляется с ним по-своему.
Дорит
Бен-Хамо признается, что, вернувшись после очередного визита в семью,
включает радиолу на полную громкость и... кричит во весь голос, чтобы
выплеснуть накопившуюся боль наружу. Джини Двори помогает прийти в себя
черный юмор, когда она начинает шутить направо и налево. Эяль Варшавяк
говорит, что жена и дети знают, что после того, как он вернулся с
передачи известия, с ним лучше ни о чем не разговаривать.
