 Автор: Надежда Ионина
Золотая
ступа в Рангуне Бирму часто именуют Страной золотых пагод, хотя
золоченые пагоды насчитываются там единицами. Но Шведагон золотой, всех
выше, всех величественней, всех заметней. Шведаюн стал символом не
только города, но и всего государства.
История Шведагона — это
история самой Бирмы, но никто не знает, сколько ему лет, когда и кем он
был построен, хотя легенд на этот счет существует великое множество.
[]
Две
с половиной тысячи лет назад два брата-купца Тапоуса и Бхалика
отправились на паруснике в далекое путешествие — в богатую Индию. Это
была не первая поездка братьев через Андаманское море и Бенгальский
залив, подобное хождение за море было для них обычным делом. Но именно
это путешествие стало историческим. По счастливому совпадению в это
время в Индии принц Сиддхартха Гаутама познал истину, достиг
просветления и стал Буддой — «Просветленным». Братья увидели Будду,
сидевшего под священным деревом бодхи, послушали его проповеди и приняли
буддизм. Будда вручил им восемь своих священных волос и приказал
хранить их в родном городе купцов — Уккалапе, что располагался на месте
современного Рангуна.
Братья немедленно собрались обратно домой,
но вернуться оказалось нелегко. Цари стран, мимо которых пролегал путь
братьев, прознали о даре Будды и захотели отнять священные волосы. Два
волоска досталось царю Аджетты, два захватил царь змей, который проник
на корабль братьев, обернувшись человеком.
Но четыре волоска
все-таки добрались до Уккалапы. И как только жители узнали о даре Будды,
в Бирме сразу же начались великие торжества. Даже господин небес Сакка
спустился на землю и помог выбрать достойное место для строительства
святилища, где будут храниться священные волосы. Когда король Уккалапы
открыл шкатулку с даром, перед тем как замуровать его в специально
построенную пагоду, он обнаружил там не четыре, а все восемь волосков.
Волосы взлетели на высоту семи пальм, от них распространились сверкающие
лучи. И произошло чудо: глухие стали слышать, немые заговорили, а земля
по колено присутствующих была усыпана жемчужинами.
На самом
высоком холме засверкала пагода, получившая название Шведагон. «Шве»
означает «золото», а Дагон — название местности. В 1372 году царь города
Пегу посетил пагоду и приказал починить ее, после него время от времени
сюда приезжали другие цари и отдавали приказы о ремонте и золочении
пагоды. И после каждой такой починки пагода, которую обкладывали новым
слоем кирпича, увеличивалась. К середине XV века она достигла
современных размеров.
Пагоды Бирмы не имеют внутренних помещений,
и войти в них нельзя. Только в глубине каждой пагоды расположена
небольшая камера, в которой замурованы святыни. Все церемонии,
празднества, богослужения происходят на окружающей ее платформе.
Чем
выше становилась пагода Шведагон (а достигла она высоты 100 с лишним
метров над уровнем платформы и стала высочайшей пагодой в мире), тем
больше золота шло на ее покраску. Золото накладывается на пагоду в виде
тонких листочков, и каждый раз на это уходили сотни килограммов
драгоценного металла. В бирманском фольклоре пагода Шведагон получила
название Золотой горы. Шведагон напоминает гигантский колокол,
увенчанный зонтом-короной.
Высокопробного золота тут несколько
тонн, а шпиль пагоды усыпан множеством драгоценных камней: рубинами,
сапфирами, алмазами, изумрудами.
Шведагон — это целый комплекс
пагодных сооружений. На один километр вокруг раскинулись монастыри,
жилье для паломников, маленькие пагоды и необходимый священный пруд.
У дороги, за невысокой каменной изгородью, ярко зеленеет прямоугольник воды.
Посреди
него на сваях стоит небольшая белая пагодка. Поверхность пруда
настолько гладка и спокойна, что кажется, будто он наполнен не водой, а
зеленым желе. В одном месте к воде ведут каменные ступени. Там стоит
мальчишка в клетчатой юбке-лоунджи, а перед ним — корзина с шарами из
кукурузных хлопьев.
Стоит бросить в воду кукурузный шар, как пруд
мгновенно преображается. Вода вскипает, как в кастрюле на плите, — он
буквально переполнен рыбой. И обнаруживается, что пруд не так спокоен,
каким казался при первом взгляде.
Темно-зеленые, покрытые слизью
усатые рыбы (похожие на маленьких сомят) переплетаются на поверхности
пруда сплошной массой — воды совсем не видно.
Дерутся за кусок
кукурузы, обкусывают шар, и через несколько секунд от него ничего не
останется. Но в этот момент большая старая черепаха, панцирь которой
достигает в длину одного метра, расталкивает рыб, из воды высовывается
клюв и обкусанный шар исчезает.
Пруду уже много лет, каменные
берега его обветшали, и между плитами проросли кусты и трава. За прудом
начинается площадь, два десятиметровых льва стерегут лестницу, которая
ведет к пагоде. Сами львы белые, только их когти и морды раскрашены. Они
охраняют пагоду не от людей, круглые глаза смотрят прямо вперед,
высматривают кого-то другого.
Между львами находится портал, от
него идет вверх длинная крутая лестница, по сторонам которой
расположились бесконечные торговые лавки. Поднимаясь по ступеням к
золотой ступе, попадаешь то в лавку-мастерскую резчика по дереву, то
чеканщика по серебру, то золотых дел мастера, ювелира или обработчика
слоновой кости и перламутра. Здесь продают все: и книги, и безделушки, и
цветы, привязанные к бамбуковым щепочкам, и зонтики, и свечи. Рядом под
навесом, при свете одинокой электрической лампочки, сидит хиромант. Над
ним нависает большая простыня с грубыми изображениями ладони,
испещренной черными линиями.
А вот продавец талисманов и зелий.
Над ним шатром развешены рваные шкуры леопардов. Груды корешков и
сучьев, бусы, косточки, темные статуэтки — все свалено грудой.
В
конце лестницы — площадка, залитая солнцем, на другой стороне площадки —
навес, под которым мерцают позолоченные статуи. Закрывая небо сплошным
золотым занавесом, поднимается необъятная стена пагоды.
Пагоду
окружает четырехугольная платформа, выстланная мраморными плитами. Она
густо застроена святилищами, маленькими храмами, так что вокруг самой
пагоды остается только узкая дорожка шириной в 10 метров. По ней и ходят
туристы и паломники.
Здесь же расположился тазундаун — похожий
на елку навес, под восемью уменьшающимися крышами. Под ним прохладно и
темно. Тазундаун прижался спиной к самой пагоде, и золотые Будды
внимательно смотрят на входящих своими прищуренными глазами. Сами статуи
полускрытые за разноцветными зонтиками и кувшинами с цветами. Таких
тазундаунов на платформе десятки.
Вот расположилась еще одна
небольшая пагода с восемью нишами. В каждой из ниш — статуя сидящего
Будды, и над каждой — скульптура какого-либо зверя или птицы.
Ниша
изображает планету, а также день недели. В бирманской космогонии —
восемь планет, причем к их числу относятся и Солнце, и Луна, восемь
сторон света и восемь дней недели. Восьмой день втиснут в обычную
неделю, чтобы оправдать существование восьмой планеты. День этот
начинается после заката солнца в среду и заканчивается на рассвете
четверга. Символом этого дня является Раху — слон без бивней. Он
знаменует собой северо-восток, и как день несуществующий, он и посвящен
несуществующей планете — гипотетическому небесному телу, вызывающему
затмения Солнца и Луны.
За пагодой восьми планет стоит на
подставке колокол Махаганта, отлитый в 1778 году. Это один из самых
больших и красивых колоколов в мире (вес его — 16 тонн, высота — 2,5
метра, толщина стенок — 30 см). Когда англичане захватили Рангун, они
вытащили колокол из пагоды, погрузили на пароход и хотели увезти в
Англию. Но пароход опрокинулся, и колокол утонул.
Англичане
пытались поднять его, но не смогли. И только когда за дело взялись сами
бирманцы, река вернула колокол, и он остался в Бирме. Время от времени
кто-нибудь подходит к нему и ударяет три раза в надежде, что исполнятся
его самые заветные желания За колоколом возвышается большой тазундаун.
Зал под этим навесом так велик, что в нем помещается десятиметровая
статуя сидящего Будды и еще остается столько места, что в нем могут
проводить собрания и митинги различные организации — религия бирманцев
довольно терпима к суетным мирским делам. На углу платформы стоит
священное дерево бодхи. По преданию, оно — отросток того самого дерева,
под которым к принцу Гаутаме пришло озарение. В день Будды вокруг дерева
бодхи проходит торжественная церемония, во время которой члены
правительства и знатные бирманцы поливают дерево.
Под следующим тазундауном можно увидеть Будду, у которого глаза разной величины.
Говорят, что эта статуя поставлена в честь великого ученого паганских времен Шина Итцагона, умевшего превращать свинец в золото.
У
пагод и тазундаунов на столбиках висят ящички для подаяний. На них
написано, для какой цели подаяние требуется, а рядом дежурит кто-нибудь
из членов Совета Шведагона. Он торжественно благословляет каждого
дарителя.
Перед попадающим в любой крупный город обязательно
возникает проблема, как бы в нем не заблудиться. Для трехмиллионного
Рангуна, несмотря на всю его хаотичность, такой проблемы практически не
существует. И прежде всего благодаря пагоде Шведагон, стоящей на высоком
холме. Ее видно как на ладони в любое время суток, а ночью золотую
ступу подсвечивают прожекторами. Так что пагода Шведагон указывает
правильный путь не только в переносном, но и в самом прямом смысле.
Особенного
хорошо заметен Шведагон поднимающимся к городу со стороны моря,
потому-то золотая ступа является еще и маяком, посылающим свет
мореплавателям Первый ориентир, который замечают подлетающие к Рангуну
на самолете, — тоже Шведагон. Вся жизнь бирманской столицы протекает под
сенью буддийского святилища.
В большие праздники платформа
заполнена народом, гремят барабаны, хлопушки и гонги, здесь поют и
танцуют. Вечером, в тот таинственный час, когда солнце уже село, но еще
не кончились тропические сумерки и все залито теплой синевой, — линии
свечей у пагоды и на платформе мерцают золотыми звездочками.
|
