Князь Горчаков принадлежал к роду Рюриковичей. К тому же учился в знаменитом Царскосельском лицее (закончил с золотой медалью).

[]

Карьера потомка Рюриковичей шла крайне неровно, поскольку на неё постоянно влияли две противоборствующие силы: с одной стороны, блестящие способности князя, а с другой — его нежелание гнуть спину перед начальством.

Умудрился Горчаков рассориться и с шефом жандармов графом Бенкендорфом, поэтому в полицейском досье в течение многих лет содержалась такая замечательная характеристика на потомка Рюриковичей: «Князь Александр Горчаков не без способностей, но не любит России».

На самом деле Горчаков не любил своего предшественника Нессельроде, Бенкендорфа, а из европейских стран лишь «вечную изменницу» Австрию.

Условия Парижского договора 1856 года были для русских тяжкими. России запрещалось иметь на Чёрном море военный флот и военно-морские базы, укреплять Аландские острова на Балтике. Россия уступила Турции часть завоёванной ранее территории. В Азии русским пришлось вернуть город Карс, а также отдать победителям устье Дуная и Южную Бессарабию.

Петербургу пришлось также признать коллективный протекторат великих держав над Молдавией, Валахией и Сербией, оставшимися под суверенитетом турецкого султана. Вместе с тем союзники возвратили русским свои завоевания в Крыму, Севастополь снова стал русским.

Преодолевать последствия поражения в Крымской войне пришлось уже новому императору Александру II и новому канцлеру Александру Горчакову.

Выбор нового канцлера, сделанный Александром II, огорчил за рубежом многих, поскольку в европейских столицах сразу же поняли, с кем им теперь предстоит иметь дело.

Свою заветную мечту – уничтожить параграфы унизительного для России Парижского договора – Горчакову удалось осуществить в 1870 году. Русская дипломатия дерзко воспользовалась начавшейся франко-прусской войной, которая внесла сумбур в европейские дела.

Циркуляр министра иностранных дел Горчакова поставил Европу перед фактом: Россия больше не намерена соблюдать ту статью Парижского трактата, которая ограничивает ее действия на Черном море.

Аргументация документа полностью базируется на высказанных когда-то князем словах по поводу мелких нарушений Парижского договора другими державами: «Я очень доволен, что этому трактату наносят удары перочинным ножом». И добавлял: я когда-нибудь рубану по нему саблей.

Просто теперь ту же самую мысль русские облачили в соответствующую дипломатическую форму. Если же перевести с дипломатического языка на «человеческий», получим всего два слова: «Сами нарушали!»

Шума циркуляр наделал в Европе немало. В Лондоне от негодования просто кипели, однако и сделать ничего не могли. Перед ними была уже другая, окрепшая Россия, изменившаяся в результате реформ, в том числе и в военной сфере.

Иным стал расклад и на политической арене. Поэтому и век Парижского договора оказался недолгим.