Если из-за плотной облачности ориентироваться при помощи аст­рономических методов не удается, можно попытаться определить стороны горизонта по местным признакам.

[]

Подчас человек, который хорошо знает в теории способы ориентиро­вания по местным признакам, пытаясь применить свои знания на прак­тике, бывает совершенно обескуражен — у него ничего не получается, несмотря на то что в его памяти свежи воспоминания о таких легендар­ных проводниках, как, например, Дерсу Узала, которые указывали путь экспедициям, основываясь нередко на едва заметных признаках.

Здесь надо заметить, что, во-первых, те способы ориентирования, что приводятся в специальной литературе, для наглядности даются в идеальном или несколько преувеличенном виде. В природе эти приметы подчас более размыты, нечетки, зачастую противоречивы, осложнены самыми разными факторами — характером рельефа, гос­подствующими ветрами, близостью грунтовых вод, состоянием пого­ды и т.д. Во-вторых, у людей, живущих на природе и сильно от нее зависящих, действительно порой развивается необыкновенная на­блюдательность, позволяющая им не сбиваться с пути. Но качество это — результат постоянной, каждодневной, подчас бессознательной тренировки. Подобная наблюдательность вырабатывается в течение многих лет, и потому такие люди ориентируются, так сказать, в авто­матическом режиме, не прилагая для этого специальных усилий, на ходу обращая внимание на необходимые приметы, сравнивая и со­поставляя увиденное при различных обстоятельствах, отбрасывая случайное и делая выводы о своем местоположении и верном на­правлении движения. Но даже самые хорошие проводники лучше ориентируются по Солнцу, Луне и звездам.

Поэтому тем, кому доведется ориентироваться по местным при­знакам, нужно, прежде всего, запастись терпением. Ни в коем случае нельзя торопиться с заключением о расположении сторон горизон­та, основанным на одном-двух наблюдениях.

Среди примет, которые имеют наибольшее практическое значение для таежников, нужно выделить те, что связаны с воздействием сол­нечного тепла на растительность и, в первую очередь, на деревья.

Кора деревьев с северной стороны обычно грубее и темнее, чем с южной, что хорошо заметно на березе, лиственнице, осине.

С южной стороны ствола деревьев хвойных пород выделяется больше смолы, чем с северной.

После дождя и в сырую погоду стволы деревьев хвойных пород чернеют с северной стороны, что особенно заметно у сосны. Это объ­ясняется тем, что на сосновой коре развита тонкая вторичная корка, которая образуется раньше на теневой стороне ствола и заходит выше, чем на южной. Во время дождя эта корка темнеет и набухает, а поскольку солнечные лучи на нее почти не попадают, то и сохнет она дольше.

Мхи и лишайники — тенелюбивые и влаголюбивые растения -гуще растут с северной стороны деревьев и камней. Мох с северной стороны более влажный.

Муравьи, как правило, строят свои жилища к югу от дерева или пня. Если муравейник расположен не у дерева, то его южная сторона обычно более пологая.

Трава на северных окраинах полян, лесных прогалов, а также с южной стороны отдельно стоящих деревьев, пней, больших камней весной бывает гуще. Летом же северные стороны полян выгорают. Жарким и засушливым летом роса на траве, растущей у дерева или камня, дольше сохраняется с северной стороны, а сама трава выгля­дит более свежей. Более продолжительное время роса сохраняется и на северных склонах оврагов. Ягоды в период созревания приоб­ретают окраску с южной стороны раньше, чем с северной.

Однако бессмысленно искать все эти приметы в густолесье, буре­ломе, посреди лесной чащи, где они выражены очень слабо или не выражены вовсе, «затерты» сложившимся микроклиматом. Наиболь­ший интерес и ценность для определения сторон горизонта представ­ляют поляны, опушки, просеки с отдельно стоящими на них деревья­ми, растениями и предметами, на которых в значительно большей мере проявляется воздействие солнечного тепла. Информация, полу­ченная на основе таких примет, несколько раз перепроверенная разными способами, может дать довольно ясное представление о расположении сторон горизонта.

Некоторую помощь в ориенти­ровании может оказать даже ме­няющийся характер раститель­ности. Так, многие таежные ис­следователи неоднократно обра­щали внимание на разительные перемены при переходе с север­ных на южные склоны сопок, хол­мов, гор. Обращенные к югу скло­ны сопок — сосново-степные, как правило, легко проходимые; обращенные к северу — таежно-кустарниковые, густо поросшие лиственницей, почти лишены травы и пред­ставляют собой дремучую тайгу. Распространение некоторых видов деревьев тоже иногда может служить хорошим ориентиром. Напри­мер, известно, что на юге приморской тайги бархатное дерево встре­чается исключительно на северных склонах, а на южных — дуб.

Довольно известен способ определения сторон горизонта по лес­ным просекам. Просеки обычно прорубают по направлениям север-юг и восток-запад. Лес таким образом делится на кварталы, которые нумеруются, как правило, с запада на восток и с севера на юг — пер­вый номер ставится в северо-западном углу, последний — в юго-вос­точном. На пересечении просек устанавливают квартальные столбы, верхняя часть которых обтесывается в виде граней. На каждой грани подписывается номер противолежащего ей квартала. Понятно, что ребро между двумя наименьшими цифрами указывает направление на север (рис. 18). Нужно, однако, учесть, что иногда по хозяйствен­ным соображениям просеки прорубают, никак не соотносясь со сто­ронами горизонта.

Рассказывая об определении стран света по местным признакам, нужно упомянуть и о некоторых заблуждениях, связанных с этими способами ориентирования. В первую очередь это довольно широко распространенное мнение о том, будто можно определять стороны горизонта по ширине годовых колец на спилах деревьев. Утвержде­ние, что кольца шире с юга, чем с севера, неверно, этим признаком нельзя руководствоваться при ориентировании на местности, и дока­зано это было еще в XIX веке. Тем не менее это заблуждение весьма распространено и нет-нет да и появится то в одной, то в другой книге (автор, к немалому своему удивлению, обнаружил подобную реко­мендацию даже на страницах одного из современных школьных учеб­ников). А началось все триста лет назад, когда английский биолог Джон Рей заметил, что южный радиус на спиле дерева больше, чем какой-либо другой. Это утверждение породило массу споров в науч­ном мире, которые с переменным успехом длились более семидесяти лет. В 1758 году Дюгамель де Монсо ниспроверг заключение Рея, до­казав, что далеко не всегда южный радиус больше других. Однако еще четверть века спустя правоту Рея горячо поддержал пользовав­шийся большим авторитетом директор Парижского ботанического сада Антуан Жюсье. Точку в этом бесконечном споре поставил акаде­мик А.Ф. Миддендорф, посвятивший многие годы своей жизни изуче­нию растений Сибири и, в частности, наблюдавший спилы деревьев, растущих на Енисее. Он обнаружил, что нет никакой строгой зависи­мости ширины годовых колец от сторон горизонта, о чем и написал в своей книге «Путешествие на север и восток Сибири»: «Ствольные пластинки мои, оказывается, вовсе не эксцентричны, и если А. Шренк (1854) нашел, что южная сторона древесных колец на северных дере­вьях несколько шире других сторон (как два к трем), то это, вероятно, относится только к южным окраинам лесов». Характер роста клеток дерева зависит от десятков разнообразных причин, поэтому и шири­на годовых колец может быть ориентирована в какую угодно сторону. Более того, если сделать спилы на одном и том же дереве, но на раз­ной высоте, то откроется удивительная картина — максимальная ши­рина годовых колец меняется по высоте в самых разных направлени­ях, порой указывая в диаметрально противоположные стороны.

Не менее частое заблуждение касается возможности ориентиро­вания по густоте кроны деревьев. Конечно, бывает, что ветви дерева растут гуще с южной стороны, но делать из этого частного обстоя­тельства аксиому нельзя. В лесу ветви деревьев развиваются в ос­новном в сторону свободного места; конфигурация кроны отдельно стоящих деревьев зависит главным образом от направления гос­подствующего ветра.

В тех случаях, когда путешественники потеряли ориентировку, как показала практика, быстрее, проще и надежнее всего вернуться назад по собственным следам туда, где можно абсолютно достовер­но определить свое местонахождение. Между тем нередко заблу­дившиеся люди стремятся продолжать движение. Обычно это проис­ходит в тех случаях, когда один человек ведет группу и, утеряв ори­ентировку, не спешит остановиться в надежде на то, что ситуация вот-вот прояснится. «Вот-вот» растягивается на десятки минут, а по­рой и на часы. Группа движется в неизвестном направлении, только усугубляя свое положение. Бывает и так, что, заблудившись, люди пытаются как можно быстрее выбраться из этой неприятной ситуа­ции и начинают «подгонять» местность под карту. Они замечают лишь те ориентиры, которые делают местность узнаваемой, а все не­совпадения считают случайными. Подобный самообман, а также стихийное неосмысленное движение еще больше запутывают путе­шественников.

Едва лишь появились сомнения в правильности выбранного на­правления движения, нужно тотчас остановиться и попытаться вос­становить ориентировку. Если сделать это не удается, нужно возвра­щаться по своим следам. При этом не надо срезать петли и углы — попытка таким образом сэкономить силы и время обычно ни к чему хорошему не приводит и чревата утратой последней возможности определить свое местоположение.

Иногда удается сориентироваться, осмотрев местность с какой-либо возвышенной точки — с вершины холма, сопки, в крайнем слу­чае, с высокого дерева. Сопоставление увиденных хорошо заметных ориентиров, их взаиморасположения и расстояния между ними с отображением местности на карте позволяет порой прояснить об­становку. Необходимо рассмотреть вероятность ухода группы на «параллельную ситуацию», то есть в схожий район (соседняя долина реки, ущелье и т.п.). Если в данной местности такой район есть, то эта возможность проверяется в первую очередь, поскольку это зна­чительно сокращает круг поисков и упрощает задачу определения своего положения на местности, которая в данном случае сводится к сличению каких-либо характерных ориентиров.

Если опознать местность не удается и нет никакой возможности вернуться назад, нужно попытаться проследить свой путь по памяти. Каждый участник группы должен постараться вспомнить, в каком на­правлении выдерживался маршрут (с какой стороны светило Солнце, дул ветер и т.п.); какой протяженности были переходы, какие ориен­тиры встречались в пути{ручей, озеро, болото, овраг и т.п.); как час­то устраивали привалы и какой они были продолжительности, ме­нялся ли во время движения характер растительности и т.д. Восста­новив коллективными усилиями ход событий, нужно обозначить на карте место своего предполагаемого нахождения и, исходя из этого, принять решение о дальнейшем движении.

Вариантов здесь не очень много. В случае, когда никаких сомне­ний в ориентировке нет, можно возвратиться на нитку маршрута и продолжить путь. Если сохраняется неуверенность в оценке места пребывания, лучше попытаться вернуться в точку последних досто­верных координат. Полная же неопределенность положения (осо­бенно если на исходе запасы продуктов или кто-то из путешествен­ников нездоров) диктует единственно возможное в данной ситуации решение — постараться как можно быстрее выйти к людям. Помочь в этом могут так называемые «вечные» и большие линейные и пло­щадные ориентиры: крупные горные хребты, реки, автомобильные и железные дороги, озера, просеки, миновать которые невозможно. Большинство населенных пунктов находятся на реках, таежные реки являются едва ли не основными транспортными путями, на реках можно чаще встретить рыбаков и охотников. Поэтому при потере ориентировки рекомендуется двигаться вниз по течению любого во­дотока (ручья, реки), который приведет к более крупной водной ар­терии, на берегах которой могут жить люди. Исключение из этого правила составляют реки севера Сибири, устремляющиеся к все бо­лее безлюдным и необжитым местам.